Совхоз им. Ленина Ленинского района — совсем маленькая точка на карте нашего региона. Но знает о нем вся Москва, именно с этого хозяйства на стол, как говорится, трудящихся поступают и клубника, и соки, и яблоки, и молоко, и квашеная капуста...
Чтоб нам так жить — на всем отечественном и готовом!
Но «так» скорее всего вряд ли получится. Ведь мы сами себе ищем трудности, чтобы потом их героически преодолевать.
Вот и вступление России в ВТО полгода назад не радует отечественных крестьян.
О перспективах великого противостояния российского АПК с его западными конкурентами мы беседуем с директором совхоза им. Ленина Павлом ГРУДИНИНЫМ.
— Павел Николаевич, оппозиция, да и вы в том числе, говорили, что со вступлением в ВТО отечественное село рухнет. А ничего похожего, к счастью, не наблюдается. Согласны?
— Если человека заразить оспой, то он умрет не сразу, какое-то время еще помучается. Так и с ВТО: пока ничего катастрофического не произошло, сказывается общая инерция.
Нам отпущен восьмилетний период вхождения в эту всемирную организацию. Пока квоты на ввоз импорта сохраняются на прежнем уровне, а уже потом поэтапно снижаются и вовсе отменяются. За это время необходимо укрепить свои сельхозтылы, сделать их конкурентоспособными западным производителям.
— И какие же принятые в последние месяцы решения федерального правительства способствуют усилению отечественного агропрома?
— Никаких решений вообще принято не было! Полная апатия власти. Переговорщики выбили 9 млрд долларов в год на поддержку села, его модернизацию к грядущей борьбе за общий рынок. А вкладывают в отрасль только 4,5 млрд, и не похоже, что собираются эту цифру увеличивать. Да и те 4,5 млрд идут не напрямую производителю, а через банки или «Росагролизинг». Финансовые структуры не заинтересованы в производстве сельхозпродукции, их цель — отдать подороже и самим заполучить прибыль. Поэтому там сплошные скандалы.
В развитых странах мира поддержка села осуществляется из федерального, а не регионального, как в России, бюджета. И это правильно, ведь продовольствие не имеет границ, а люди каждый день должны завтракать, обедать и ужинать. У нас самый крупный и богатый субъект — Москва. Но он выключен из развития АПК, хотя продукты потребляет в огромных объемах.
А вот кормящие столицу соседние губернии с маленькими бюджетами не в состоянии поддерживать свой агрокомплекс. Уже есть случаи, когда регионы отказываются от федеральных средств по софинансированию сельхозпроизводства, им «софинансировать» просто нечем.
За продовольственную безопасность, как и оборону, должно отвечать государство. Кормить людей — его главная задача. В зиму городские квартиры можно и буржуйками отапливать, как было недавно в Тбилиси. А вот если Москву дня на три оставить без продовольствия...
— Похоже, наши перспективы в ВТО не очень оптимистические?
— Три дня назад в моем кабинете сидел представитель крупной международной компании по переработке молока в России. Жаловался, что впервые за несколько лет в новогодние праздники ощущался дефицит молока. Его в стране стало меньше. Симптом весьма тревожный.
Казалось бы, с чего вдруг? По статистике, у нас все вроде хорошо. Но как на самом деле? В США 90% молока является товарным, то есть идет на переработку, а затем в торговлю. В России товарного молока почему-то 50%, про остальные 50% говорят, что его получают в личных подсобных хозяйствах, и получается, что там же и выпивают.
Свежо предание, да верится с трудом. Деревни наши пустеют, все едут искать счастья в город. Нет на подворьях коров, да и людей там, собственно, не осталось.
И вот какая интересная арифметика выявляется. В последние годы в рамках нацпроекта развития АПК совхозы и колхозы в больших количествах закупали на Западе элитных племенных коров. С тем прицелом, чтоб увеличить поголовье, которое за годы экономических реформ в стране резко снизилось. И, конечно же, чтобы поднять надои, довести их до европейского уровня 8–9 тыс. кг в год от буренки.
Ну так вот, по той же статистике, поголовье КРС в крупных сельхозпредприятиях страны продолжает сокращаться. Хотя оно, по идее, должно увеличиваться.
— А где же элитные коровы?
— Боюсь, что если сегодня проехать по фермам, то «иностранок» мы вряд ли увидим. К приему зарубежных буренок в свое время надо было основательно подготовиться: создать инфраструктуру, адаптировать кормовую базу. Но нацпроект АПК больше напоминал кампанию. Государство бросало огромные средства, их предстояло срочно осваивать, как некоторые говорят, «пилить». Отсюда и «Росагролизинг», и откаты, и другие злоупотребления.
Долги сельского хозяйства России сегодня равны годовому валовому доходу всего АПК страны. У нас государство выделяет кредитные ресурсы, но не гарантирует цену, которая позволит потом расплачиваться с долгами.
— Выходит, дела совсем плохи?
— Власть считает, что поддержка отечественного села осуществляется за счет льготного кредитования под 4–5% годовых. А в США и в Европе без всяких льгот фермеру предоставляют кредит под 2–4% и не на 5 лет, а на 20–40 лет. Кто выиграет борьбу в ВТО с этими ребятами?
Ситуация не в нашу пользу: мы поддержку от государства не получаем, а они получают. У них излишки продукции, у нас ее дефицит.
В Штатах, на которые мы любим равняться, государственный аппарат работает на поддержание доходности сельского хозяйства. Ведь продовольственная безопасность — основа основ, без ракет и танков человек прожить может, без еды — вряд ли. Село там финансируется не по строке в бюджете, а по принципу «сколько необходимо». Неудивительно, что только в штате Айова кукурузы выращивают более 60 млн тонн в год и 12 млн тонн сои, не считая пшеницы. А мы во всей России собираем 60–70 млн тонн зерновых.
Между нами и ними — дистанция огромного размера. В той же Америке система закупок, включая талоны на питание для бедных слоев населения, выстроена таким образом, что вся социальная сфера потребляет исключительно американские продукты. У фермеров есть гарантированный рынок сбыта.
Нашему производителю некуда пристроить свой урожай! У нас пару лет назад в хозяйстве картошка продавалась по 9 руб. за килограмм, ею мы бы могли обеспечить и соседние школы. Но «благодаря» муниципальному заказу школы покупали картофель по 40 рублей за кило.
— Я, наверное, ослышался?
— Действует 94-й закон о закупках, по которому все закупки в целях экономии государственного бюджета идут строго через тендер и аукционы. Как у нас такие мероприятия организуются, общеизвестно. Вот вам и экономия.
— Что тут можно сказать? Тяжело в колхозе без нагана! Но, Павел Николаевич, раз уж заговорили о «племени младом и незнакомом»… Подозреваю, что ваши школы по уровню оснащенности могут потягаться с московскими. Наверное, вы там готовите настоящих патриотов села, будущих Терентиев Мальцевых?
— Нет, наши ученики ничем не отличаются от среднестатистических российских. Что касается их воспитания в духе уважения к крестьянскому труду... В прошлом году районное управление образования запретило привлекать сельских школьников к работам по сбору урожая яблок.
Сколько себя помню, у нас на каникулах всегда работали дети — 2 недели по 4 часа в день, и это не эксплуатация их труда! Это элемент трудового воспитания. Кстати, знаменитый футбольный вратарь ЦСКА и сборной России Игорь Акинфеев, когда учился в школе, тоже работал на наших полях и собирал яблоки. Ведь он наш, совхозный!
Скажу больше: каждое лето дети работников посольства Японии в Москве приезжают к нам на «трудовую вахту» — помогают убирать землянику. Японцы уделяют огромное значение трудовому воспитанию подрастающего поколения.
К сожалению, эту «лавочку» в России прикрыли.
— Где-то промелькнуло сообщение, что за полгода членства России в ВТО импорт продуктов к нам уже увеличился от 10 до 30%. Вы, как сельхозпроизводитель, чувствуете этот поток? И можете ли ему сопротивляться?
— Мы каждый год получаем уведомления об увеличении цен на электричество, газ, солярку и удобрения. В данной нестабильной ситуации в стране вперемежку с огромной коррупцией мы ничего не сможем противопоставить экспансии западных продуктов.
В мировой экономике есть такое понятие — «справедливая цена». Считают, при каких ценах фермер не разорится, и гарантируют ему эту цену, даже если закупочные цены упадут. Если ты модернизируешь производство, сокращаешь затраты, то получаешь больший доход, и прибыль остается в твоем кармане. Государство само побуждает к этому производителя.
Попробуй модернизировать производство у нас. 100 согласований вместо одного... Например: чтобы построить ферму, мы пошли получать разрешение на ее строительство. Нас направили согласовывать одноэтажное здание фермы с аэропортами «Внуково» и «Домодедово»! Не помешает ли ферма баражирующим в небе самолетам, вдруг они крылом заденут крышу?! Рядом трехэтажные коттеджи без разрешения строятся — и ничего.
У американцев три месяца уходит на получение такого разрешения. У нас три года. И как мы сможем выиграть конкуренцию?
— Такие порядки мешают вашему хозяйству, гордости отечественного агропрома, достойно выступать в рынке ВТО?
— Мы стоим на том, что наш народ все-таки предпочитает отечественные продукты, они более экологически чистые. Потом ни одна страна в мире не сможет в 5 утра собрать землянику, а через 3 часа уже продать ее в Москве. А мы это делаем, от ягод идет аромат, они искрятся росой.
Свежим не может быть товар, который лежит долго. В Германии свежим считается тот продукт, который произведен в 200-километровой зоне от покупателя. Все остальное уже, как говорится, «не первой свежести».
Мы в прошлом году продали 400 тонн квашеной капусты. Заквасим — и она на следующий день попадает на стол.
Много таких
